Осень всегда
вызывала во мне ностальгические чувства, но в этот вечер все было не так. Мелко
моросивший дождик и лужи на грязных мостовых не волновали мой встревоженный
разум, и даже яркие осенние листья, облетавшие с великанов – деревьев не казались
мне такими красивыми, как это бывало обычно. Я шлепал своими сапогами по улицам
пустого города, но ни дождь, ни слякоть сейчас не пробуждали во мне
воспоминаний, которые дает мне обычно эта погода и эта пора. В такие дни все
люди, казалось, сидели по домам в своих теплых, уютных квартирах и попивали
себе горячий кофе, глядя на улицу, на тех несчастных, которые в силу
обстоятельств были вынуждены там мокнуть. Мне же было плевать на их мнение и,
вообще на что бы то ни было. Сегодня у меня украли жену.
Бывший муж
Лидии был, как говорили, человеком не совсем нормальным – верил во всяких
языческих богов, поклонялся им и даже приносил им жертвы в своем мрачном жилище
– сером замке на Балаунском утесе. Утес и замок с давних пор пользовались
дурной славой. Люди верили, что демоны охраняют его мрачные, покрытые паутиной
столетий стены. Поговаривали, что в замке полным – полно привидений, вампиров и
прочей нечисти, служившей колдуну, который был дедом похитителя. Жена
рассказывала мне о чудесах, творящихся в замке, но я не верил ей, считая, что
все это – глупые выдумки. Но вчера, когда Лидия расчесывалась перед зеркалом,
произошла беда.
Я стоял с
чашкой горячего кофе и, облокотившись на стену, глядел, как переливается каждый
волос на ее голове. Вдруг, поверхность зеркала покрылась мутными пятнами и
задрожала, как водная гладь, а затем проступило лицо Дэса, ее бывшего мужа. Я
был удивлен, но моя супруга не замечала, казалось, ничего. Я окрикнул ее, чтобы
узнать, не мерещиться ли все это мне, но не услышал в ответ ни звука. А
затем случилось самое страшное – из
зеркала высунулись две крючковатые, кривые руки и, схватив Лидию, втянули ее
вовнутрь зеркала. Едва опомнившись, я кинулся к трюмо, но увидел в зеркальной
глади лишь свое, насмерть перепуганное лицо. Я колотил его кулаками, ругая за
бессилие и за свой страх себя же. Как безумный, я выбежал из дома и стал
грозиться ночному небу, замку на утесе и всем его обитателям. Немного
успокоившись, я просто стиснул зубы и решил не отступать ни на шаг, пока не
верну себе свою возлюбленную.
Утром я
двинулся в путь. Я шагал в сторону моря, к ненавистному мне замку, но я шел
туда не с пустыми руками. За ночь я
обстоятельно подготовился к встрече. Мои карманы были набиты чесноком, в
брюках лежала колба со святой водой, в кобуре моей был пистолет, заряженный
серебряными пулями, а на шее висел огромный крест. Ко всему этому я прихватил
нож, фонарь и святое писание, которое положил во внутренний карман. Раскладывая
все эти вещи, я следил за тем, чтобы они не мешали мне передвигаться. Кто
знает, может мне придется прыгать, скакать или даже кататься по земле – лучше
быть готовым ко всему.
Теперь я шел
у побережья. Мне всегда нравилось бродить у моря. Так зачаровывали шум волн , крики чаек и эта синяя манящая
даль , сверкающая, как все сокровища мира, блестящая как изумруды, топазы,
сапфиры. Соленый ветерок овевал мое
лицо, придавая мне уверенности в
себе, в
своем намерении.Черная тень падала на морскую гладь – тень от замка.Он
как бы врос в Балаунский утес и был его
продолжением – такой же мрачный, черный и нелюдимый ,он внушал страх на протяжении столетий многим
поколениям людей. Мало кто осмеливался подойти к нему. И вот, я начал
взбираться на утес. Камни скользили под ногами, словно не пуская дальше, но я упорно пробирался наверх, все ближе и
ближе, к моей Лидии.
Перед моим
взором предстал замок. Огромные деревянные ворота, украшенные изображениями
драконов, заскрипели, когда я проходил в них. Внутренний двор был огромен –
когда-то в нем кипела жизнь – готовилась пища, в конюшнях ржали лошади,
прогуливались люди. Теперь же мертвая тишина окружала все вокруг, да было
слышно лишь завывание ветра, поднимавшего пыль, да гонявшего перекати – поле.
Медленно и внимательно осматривая стены
и внутренний двор, я двинулся к самой цитадели, возвышающейся в самом сердце
замка. Стальные двери были изукрашены экзотическими рисунками, - гарпиями,
кентаврами, драконами, изогнувшимися в самым немыслимых позах. И тут же мне
представилась возможность убедиться в коварности волшебника – ручка двери, за
которую я хотел взяться , стала вдруг змеей и , соскользнув вниз, скрылась в трещине. Я не мог и представить, что ждет
меня дальше, но все же собрав все мужество и волю в кулак, вошел внутрь.
Как водится,
дверь за спиной захлопнулась сама, что меня ничуть не удивило. Освещая фонарем
темноту. Окружавшую меня, я выхватывал лучом света некоторые детали интерьера.
Из мглы появлялись столы, стулья, книжные полки, старинные китайские вазы,
стоящие на полу, покрытые густым слоем пыли… внезапно вспыхнул кроваво –
красный свет, такой сильный, что вначале я даже зажмурился, а когда открыл
глаза, то остолбенел. Я находился в огромной пещере, свод которой уходил куда –
то в поднебесье, а стены мрачно окружали меня со всех сторон, как бы говоря о
моем скором конце. Слева, - О, Боже, - я увидел гробы. Пять последних пристанищ
людей. Крышка у одного их них была сдвинута, и в щель было видно тело
покойника. У меня мороз побежал по коже, при виде всего этого. На стенах
коптили факелы, но свет от них освещал не всю пещеру, оставляя большую часть ее
во мраке. Я стал вглядываться в темноту. Когда глаза привыкли, я заметил
слабоватый зеленый огонек, светящийся в глубине пещеры. Вдруг и в этом, дальнем
углу вспыхнули факелы и я наконец – то
увидел то, что искал. Лидия была прикована цепями к большой плите, на которой
были изображены какие – то иероглифы. Она была обнажена, голова безвольно
свисала на плечах – я понял, что этот подонок мучил мою жену. Тут же я увидел
его самого. Сначала раздался хриплый смех из пустоты, как мне показалось, вышел
туманный силуэт колдуна. На нем был черный мешковатый балахон, с зеленым
отливом, укутывающий все тело. Страшное беззубое лицо, изъеденное морщинами,
горящие безумием глаза, трясущиеся руки. Я сделал шаг вперед, стараясь не
бояться его. –« Ты, сволочь, - резко
начал я , - зачем украл у меня жену? Она не любит тебя , такого психа и урода и
вообще она моя!» -«Она сама позвала меня, вот я и пришел»-прохрипел колдун.
«-Да, и цепями приковала себя сама – саркастически усмехнулся я , - хватит!» И
я направился к Лидии.
-«
Шинтаумем!»- услышал я позади голос колдуна и тут же откуда – то выскочили
собаки – три огромных волкодава, черных, как ночь бросились на меня, разинув
пасти. Их глаза горели таким же огнем, что и глаза самого чародея, и я понял –
оборотни. Нескольких секунд хватило, чтобы я успел выхватить пистолет. Выстрел.
Еще выстрел. Бешено завывая, монстры падали на пол пещеры, превращаясь в людей.
Вот уже последний из них посмертно обрел свое истинное, человеческое лицо. Я
гордо взглянул на Дэса. Тот лишь засмеялся и снова громко крикнул –«Шинтаумем!»
Я опять взялся за пистолет. Вдруг волосы встали дыбом, от того, что я увидел –
крышки гробов зашевелились и сползли в сторону. Люди , бывшие когда – то
мертвыми поднялись из своих «жилищ» и шли вперед , вытянув руки, силясь
задушить меня. Я выстрелил. Затем еще и еще, но ни один из пятерых зомби не
упал. Колдун хохотал. Все ближе и ближе подступали они ко мне и я мог
разглядеть как умерли некоторые из них – у одного был проломан череп, тело
другого было покрыто страшными язвами, такими большими, что кожа кусками
свисала с него. В ужасе я отступал шаг за шагом, под смех Дэса, пока не
прижался к стене. Все ближе и ближе приближались они ко мне, все ближе
становились их вытянутые руки. Но приблизившись ко мне , они вдруг замерли
буквально в метре. Их руки беспомощно дергались перед моим лицом. Я понял –
чеснок! Его запах бил из моих карманов. Тогда я схватил горсть и бросил им в
лица и под ноги. С завыванием монстры стали дергаться в конвульсиях. Чтобы
облегчить их участь я взял святое писание из-за пазухи и начал его читать
вслух. С громкими воплями мертвецы упали на землю и замерли, усмирившись
окончательно. На их лицах было блаженное выражение – их мучения закончились.
Я почувствовал на себе гневный взгляд чародея и повернулся к нему, гордо
подняв свою голову. Я смотрел ему прямо в глаза. Рассвирепевшее лицо Дэса уже
было мало похоже на человеческое – все больше и больше становился он похож на
что-то страшное, будто бы существо из другого мира. «Шинтаумем!» – снова
услышал я его голос и, ожидая новых напастей, обернулся. И напрасно. Сам
колдун, видоизмененный до неузнаваемости, шел в мою сторону. Из его пасти
торчали ужасные клыки, с которых стекала слюна, а когтистые лапы крошили
каменный пол. Он перестал быть человеком, хотя был ли он им когда-нибудь? Я
выхватил колбу со святой водой и с размаху плеснул на страшное уродливое лицо.
Поразительно – вода стала разъедать его, словно кислота и дикий рев пронесся по
пещере. Колдун ослеп. Но я все еще стоял у стены и не имел никакой возможности
отойти в сторону. Руки же монстра шарили, искали меня, рассекая воздух, пальцы
судорожно сжимались и разжимались. Я снял крест со своей шеи и вытянул вперед
держа его в руке. Нащупав перед собой что-то, колдун сжал лапу. В тот же миг,
крест вспыхнул в косматой пятерне и Дэс, колдун, монстр – кем он там ни был,
перестал существовать.
«Шинтаумем…»
попытался прохрипеть он, но кожа сползала с его тела, мясо вспыхнуло, обнажая
скелет, сжимающий крест, а под балахоном уже темнели выжженные глазницы. В один
миг кости рухнули на пол, став трухой.
Яркий, но на
этот раз солнечный свет ослепил меня. Я попал в комнату, в которой оказался в
самом начале – теперь она была светла. На паркете я увидел лежащей мою Лидию.
На ней было тоже платье, что и вчера вечером, руки были связаны, и она была без
сознания. Я разрезал узлы на ее руках, освободив от веревочных пут, взял ее и
вынес из замка. Я долго спускался вниз по утесу, и лишь ,когда добрался к морю,
я положил любимую на песок, влажный от утреннего дождя и прибоя. Я стал
приводить ее в чувство – делал искусственное дыхание, поливал холодной водой
лицо. И вот ее глаза открылись. Медленно, опираясь на меня, она поднялась на
ноги.
-- Ну,
слава Богу, теперь ты снова со мною, я
вздохнул с таким облегчением, будто тащил на себе гору и теперь скинул ее с
плеч. Она заулыбалась, потом скорчила рожицу и пропыхтела наигранно, подражая
Дэсу -- покойнику «Финтэумим» – искажая
слово до неузнаваемости. И мы с ней засмеялись. Вместе с нами смеялось и
солнце, и море, и ветер. Улыбались облака,
деревья, цветы, трава. Улыбалась и душа колдуна, веселилась от того ,
что теперь у нее новое тело и новое имя – ведьма Лидия.
|